Посрамитель шайтана - Страница 51

Потом их связывали, куда-то волокли по узким тёмным переходам. Могучего россиянина приходилось протискивать боком, тихо ругаясь и восхищённо цокая языками, причём только потому, что «хвала Аллаху, крови будет много»… Я, как всегда, никого не запугиваю, а лишь честно пытаюсь передать ту противоречивую атмосферу юмора и жути, в которую меня успешно вверг мой друг. Ему-то как раз всё было весело…

Домулло пришёл в себя первым. Любой из нас, хоть раз в жизни получавший по кумполу, знает, что от травмы башки в сознание приходишь куда быстрее, чем от выпивки неизвестно чего с градусом и хаджем. Хадж – это сильнодействующий наркотик, вызывающий при смешении с алкоголем почти мгновенный глубокий сон. Уж кто-кто, а сам Насреддин пользовался им без зазрения совести направо-налево, как же он не почуял в кувшинчике характерного запаха? Хотя бы и слабенького, но мог ведь!

Вот так примерно и размышлял герой народных анекдотов, возлежа на холодном полу в окружении странных белых линий и закорючек. Оболенский мирно посапывал неподалёку…

– Ради Аллаха, всемилостивейшего и всемогущего, – сипло откашлялся Ходжа и, помня о своей роли, продолжил: – Кто подскажет несчастному слепому, где он находится?

В ответ раздалось лишь сдержанное старческое хихиканье… Пустым взглядом «невидящих» глаз домулло бегло отметил все детали, но это отнюдь не добавило ему спокойствия. Довольно большая комната без мебели и окон. На стенах ни одной выдержки из Корана, что в жилище мусульманина – нонсенс! Вдоль стен выстроились все четырнадцать обитателей приюта, в возрасте от шестидесяти и до «столько не живут», удовлетворённо перемигиваясь и потирая ручки.

– О мои братья по вере, – осторожно начал второй раунд хитроумный пленник, с трудом шевеля связанными запястьями. – О те, чьё праведное дыхание я слышу, как слышу скрип соли в ваших коленях и неровный стук дряхлых сердец об немеющие рёбра… Скажите мне, невинному путнику, за какой грех вы связали меня и где мой возлюбленный брат? Всевышний да накажет вас за молчание…

– Заткни свою пасть, о скудоумный нечестивец, – шагнул вперёд тот самый толстый старик, что допрашивал их у входа. – Как смеешь ты пугать нас именем Аллаха, если сам Аллах наказал тебя лишением зрения?! Он обделил каждого из нас! Нас – умнейших и достойнейших аксакалов, вынужденных притворяться ради жалкого куска хлеба и подаяния в три таньга в полгода, если повезёт… И ныне же мы законно возьмём у Аллаха ту часть богатства и славы, что причитается нам по праву заслуг наших…

– Вай мэ, почтеннейший, – не сразу нашёлся Ходжа. – Вы всерьёз намерены что-то ТРЕБОВАТЬ от самого Всевышнего?!

– Он сидит слишком высоко, чтобы мольбы страждущих справедливости были услышаны. Мы взыскуем к другому, к тому, кто откликается не по слову, а лишь по единственному помыслу и в чьей власти дать нам всё!

– К шайтану?!!

– К Великому Чёрному Владыке! – торжественно подтвердил старец. – К Бессмертному Господину всех джиннов и иблисов, к Повергающему в Пыль и Сотрясающему Престолы Неба! К тому, кто услышит и примет наши души на Страшном суде, защитит нас от гнева Аллаха и могучим крылом поддержит на пути к райским гуриям!

– Но… шайтан известный обманщик, уверен, что его гурии не девственницы! – попытался оспорить начитанный в сурах Насреддин, но старик замахнулся на него посохом:

– Молчи! Не тебе, слепцу, рассуждать о том, что сейчас увидят глаза зрячих. Он пришлёт сильнейшего из своих слуг, дабы исполнить предначертанное. Наш час настал, братья мои!

– Звезда Альдебаран вошла в высшую фазу, – пустились суетливо перечислять постпенсионные «саксаулы». – Луна отвернула свой лик от красного Архугумазды, и на фоне внешнего серебра чётко видна её голубая печень! Гончие Псы уже лают на Око Хнума, а тетива Стрелка щёлкнула вхолостую, ибо кольца Саанантура увернулись от разящей стрелы кометы! Но никто не увернётся от холодной длани Чёрного Владыки, сметающей их всех, словно алмазную пыль, в дальний угол Вселенной…

– Воскурите огни! – По знаку толстяка вспыхнули ароматические факелы, и только тогда бывший визирь Коканда понял, что лежит в центре расчерченной на полу пентаграммы – печати Сулеймана, в зловещем окружении каббалистических знаков и надписей. А все эти благообразные старички являлись отступниками от ислама, собравшимися здесь с непотребной целью вызвать не иначе как самого нечистого.

И это в то самое время, когда лучший враг шайтана и его успешный посрамитель по-прежнему дрых сном праведника и пнуть его с целью пробуждения у домулло не было никакой возможности…

– Читайте заклинание! – Троица седобородых знатоков слева гнусаво затянула какую-то душераздирающую песню.

– Лейте жир скорпиона! Разбрызгивайте кровь беременной ослицы! Сыпьте кладбищенскую пыль! – грозно командовал распорядитель. – Жертвы предоставлены, дайте мне нож и ключ!

Насреддин едва не потерял дар речи, когда кривое лезвие зависло над его горлом, но решительный старик почему-то остановил руку.

– Я сказал – ключ! Как я запру шайтана, привлечённого тёплым мясом праведного слепца, читающего Коран?!

– Я не… то есть как раз хотел… признаться, что мы не те… – радостно ухватился за соломинку домулло, но в центре пентаграммы уже заклубился розоватый дым…

– Где ключ?! Старые идиоты, без ключа мы не удержим нечистого!!!

Старички перепуганно зашушукались, подталкивая друг друга сухонькими локотками, они почти были готовы во всём признаться, типа ключу кто-то «приделал ноги!», но поздно… Дым уплотнился в массивную фигуру с неулыбчивой физиономией и ящиком реального пива под мышкой!