Посрамитель шайтана - Страница 18

Вай мэ, что же это за избранная прелесть – погоня на восточном базаре! Какое высокое упоение со свистом и гиканьем нестись вперёд, перепрыгивая через горшки и корзины, мешки и хурджины, а кое-где и через невысоко сидящих дервишей…

О, сбитые с ног торговцы, покупатели, лотки, палатки, навесы, а также мелкий негабаритный скот… О, поминальный хруст свежих фруктов под ногами, экзальтированная мусульманская ругань и недолетающие плевки разочарованных верблюдов вслед… О, бессильная ярость суровой стражи, получающей сполна за всё, что творили две резвые, безбашенные «эмансипе», отчаянно отстаивая своё право на свободу и волеопределение… Нет, по сути, их всё равно бы, конечно, поймали. Оторваться от стражи можно всегда, но когда, в конце концов, к погоне присоединяется полбазара…

Ходжа с разбегу затолкал разгорячённого друга в какой-то полотняный шатёр, где двое почтенных дедушек наводили красоту, полируя у брадобрея блестящие макушки. Сам маэстро ножниц и бритв на минутку вышел выплеснуть мыльную воду. То, что произошло дальше, было, несомненно, наитием! Причём снизошедшим не с высоты небес… Наши прохиндеи, не сговариваясь, одновременно сорвали с себя длиннющие паранджи, сунули в них обалдевших аксакалов и бесцеремонно выставили вон!

Почти в то же мгновение толпа догоняющих радостно сгребла двух «преступниц» и передала с рук на руки запыхавшейся страже. Тот факт, что при досмотре под личинами ханум были обнаружены два возмущённых старца – никого не удивил, все и так догадывались, что забитые восточные женщины подобных марафонских фортелей с прискоком вдоль базара обычно себе не позволяют. А оправдания красных пенсионеров… кому они интересны?! Никому! Как никто и не обратил внимания на двух достойных мужей в белых одеяниях, бочком выскользнувших из палатки брадобрея. Тем паче что обоих почти сразу же приняла в свои объятия кучка студентов из близстоящего медресе, тиская и подбрасывая…

– Какая пьяная корова их укусила?!

– Не ругайся, Лёва-джан! Сделай дружелюбную улыбку, сощурь голубые очи и кивай. Похоже, нас за кого-то приняли…

– Не вы ли, почтеннейшие, будете двумя великими учёными богословия, толкователями Корана, знатоками хадисов – достойнейший Мирза аль-Азад и мудрейший Мирза аль-Кумрад? – в упор спросил самый активный из студентов, по виду и манерам настоящий комсомольский вожак.

– Парень, окстись! Мы не две Мирзы и даже не две Кирзы, хотя и два сапога пара, – натуженно сьюморил Лев, но Ходжа толкнул его локтем в бок, намекая на поддержание маскировки, и, поправив ватную бородёнку, елейно подтвердил:

– Мой образованнейший друг всегда столь изысканно шутит… Разумеется, это мы. А что угодно от нас юным ученикам кокандского медресе?

– Как что? – удивлённо икнул юноша. – Разве не вы ниспосланы эмиром бухарским для проведения у нас беседы на богословскую тему?! Пройдёмте, аксакалы, вас все ждут!

Оболенский, гневно зыркая глазами, мимикой изобразил другу всё, что он с ним сделает, когда вырвется на свободу. Насреддин же всего один раз кивнул в сторону довольно прохаживающихся стражей и важно позволил ввести себя в обшарпанные ворота высшего учебного заведения…

– Как я понимаю, он ведь был очень образованным человеком для своего времени? – уточнил я, делая вынужденный перерыв, потому что рука уже просто отказывалась писать.

Сытый Оболенский с фужером вина может поэтично трепаться и час, и два, и пять. Конспектировать все его творческие навороты причудливой смеси вымысла и реальности – труд просто каторжный! В следующий раз непременно включу диктофон, а сейчас…

– Ну, в смысле знания текстов Корана наш Ходжа, конечно, был подкован будь здоров, – царственно согласился мой друг. – У меня, разумеется, столь фундаментальных знаний в багаже с гулькин хрен. Хотя, с другой стороны, в работе преподавателя главное не начитанность, а практика. И потом, тема-а…

– Что тема?

– Тема лекции, прочитанной нами в медресе в духе философско-религиозного диспута, звучала так: «Любовь и секс в исламе»!

Я поплыл со стула…

…Кокандское медресе представляло собой жилой комплекс размерами с отдельный квартал. Здесь был обширный двор, высоченный минарет, причудливо изукрашенный голубой глазурованной плиткой, глинобитные хозяйственные постройки, общежития для студентов и палаты для учительского состава и некое подобие открытых лекционных террас под полотняными навесами. Обязательные «намазы» проходили во дворе, коллективная молитва более угодна Аллаху, а кроме того, приучает молодёжь к дисциплине и послушанию.

В принципе Лев студенческой среды не боялся, просто по-арабски прикрыл лицо свисающим краем чалмы (дабы скрыть отсутствие достойной аксакала бороды) и вовсю болтал с почтительными восточными юношами. Нетактичных вопросов ему не задавали, ничем особенно не грузили, даже, наоборот, намекали на отдых в благословенной тени, горячий плов и свежий зелёный чай.

Вскоре наши герои были сопровождены в уютную прохладную комнатку, где их действительно ждал роскошный стол – свежие лепёшки, горячий плов, инжир, урюк и бастурма…

– Ха, вот это я понимаю – накрыли поляну, обеспечили заезжих лекторов полным почётом, в смысле «ты меня уважаешь?!», а после такой обжираловки я готов поставить всем зачёт не глядя! Вот только… вина почему-то нет. В кувшине вода, в миске простокваша… Скупердяйчато получается, полный вай дод!

– О, мой вечно ненасытный друг, позволь напомнить тебе, что мы находимся не где-нибудь, а в медресе! В том святом учреждении, в чьих стенах и помыслить нельзя о нарушении запретов шариата! Хотя одну-другую пиалку креплёного не помешало бы…